Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Спорт в школе»Содержание №5/2002

 

ГАЗЕТЫ ОБ ЭТОМ МОЛЧАЛИ

Четверть века Анатолий Сеглин варился в кипящем котле крупнейших хоккейных событий. Был арбитром на чемпионатах мира. Затем полосатый, как зебра, свитер ледового законника сменил на цивильный костюм администратора сборной СССР. Объехал вместе с ней полмира. Многое видел. Много знает. Рассказы его о былом слушаешь, раскрыв от изумления рот.

– Как человек бывалый, сведущий в тайнах хоккейного закулисья, скажите: в нашем понимании с судьями на мировых чемпионатах «работают»?

– Не знаю, как сейчас, но в мое время (середина 60-х – начало 70-х) работали. И очень сильно работали. Тогда перед каждым чемпионатом всех приехавших туда арбитров обязательно собирал у себя Джон Ахерн, в те годы президент ИИХФ, и проводил с нами что-то вроде воспитательной беседы, призывая нас быть беспристрастными. Но все равно: как бы нас ни увещевали, мы, судьи, в случае чего между собою всегда могли сговориться.

– А вам лично доводилось обрабатывать кого-то из коллег?

– Смотря что понимать под «обработкой». Бывало, например, что Тарасов, прикинув наперед турнирный расклад, вызывал меня к себе и говорил: «Такой-то судья должен быть к нам внимателен. Помогать нам не надо – только бы не мешал. Займись им...» Открою вам один секрет: среди арбитров, неизменно тогда появлявшихся на всех чемпионатах мира и Олимпиадах, были два человека, которые ну не то чтобы нам помогали в открытую, но уважали нас очень, скажем так. Один из них – Йозеф Компалла, поляк из ФРГ. Когда он к нам приезжал, мы его принимали всегда как надо. Нет-нет, денег никогда не давали. Только если сувениры: шапку, например, ондатровую, шампанского несколько бутылок, водки, конечно.

– А второй кто?

– Уве Дальберг, швед, правда, он умер уже, царствие ему небесное. С ним мы вообще понимали друг друга без слов. То он меня перед выходом на лед за задницу ущипнет, то я – его...

– Но не все же судьи были к нам так благосклонны?

– Нет, конечно. Чехи вот – никак они с нами мириться не хотели после 68-го, сколько мы потом туда ни ездили.

– А вам самому хоть раз приходилось, выйдя на матч, делать «нужный» результат?

– Только однажды – в Стокгольме в 1970 г. Сборная наша тогда угодила в очень сложную ситуацию: чтобы стать чемпионами, надо не только самим выиграть сначала у чехов, потом у канадцев. Требовалось еще, чтобы и шведы их одолели. А я как раз судил шведов с канадцами. Перед игрой вызывает меня руководитель нашей делегации и прямо в лоб заявляет: «Анатолий Семенович, скандинавам надо помочь! Не знаю – что хотите делайте, но выиграть должны шведы...»

– Ну, и вы тут...

– Ну, и я... Постарался, в общем, – все, что мог, применял. Одного канадца даже удалить пришлось на десять минут... На другой день уже Дальберг, друг мой, судил наших с канадцами. Наши выиграли. Чехи, в свою очередь, уступили шведам. И мы – чемпионы мира. А игру ту, со шведами, канадцы мне еще припомнят потом... Сразу после сирены они ко мне подъехали: судья, говорят, вы, конечно, хороший, но если когда-нибудь чемпионат мира состоится у нас, в Канаде, ноги там вашей не будет, не надейтесь. И вот пожалуйста: через год я со сборной приезжаю в Канаду на серию товарищеских матчей. Канадцы меня как увидели: «Что? Опять этот Сеглин?! Не-е, мы с ним играть отказываемся. Наши пусть судят». Тарасов услышал, завелся: «Ах, так вы! Толя, не слушай их, выходи, будешь судить. Не захотят играть – Бог с ними». Выезжаю на центр. Трибуны свистят. Улюлюкают. Галошей в меня запустили еще... Я стою. Десять минут проходит – канадцев все не видать. Двадцать... Тридцать... Наконец они по одному стали выезжать на лед. Все же мы с Тарасовым их переупрямили.

– А как вообще за границей принимали в те годы нашу сборную?

– По-разному принимали. В основном, конечно, с добром. С ненавистью редко, но тоже бывало. Помню, как в Вене в жену Валеры Харламова кто-то из болельщиков прямо во время игры бросил непочатую банку с пивом. Специально в нее метил, гад... Хорошо еще, что она сидела за перегородкой из плексигласа. А не будь там этой перегородки... Жена Валеры – в шоке. Она ведь в положении тогда была... Мы ее сразу на «скорую» и – в больницу. И больше она на хоккей там уже не ходила...

– Я слышал, что еще в Монреале, кажется, была какая-то история, но уже с самолетом?

– Там не история была – хуже. Мы все там чуть не погибли. Уже возвращались в Москву. Сели в самолет. Вдруг при взлете у него лопаются все до единой покрышки шасси. Ладно бы, одно-два колеса полетели, а тут все сразу, представляете!.. Обрывки покрышек замотались на стойках. Шасси не убираются. Застряли в створках так, что ни туда, ни сюда. По громкой связи к нам обратился командир корабля: «Придется машину на брюхо сажать. Не волнуйтесь, товарищи хоккеисты, – нормально все, сядем». Хорошо сказать – «не волнуйтесь». Тарасов и Чернышев сидели рядом со мной с прямо-таки восковыми лицами. Остальные, впрочем, тоже выражением своим, сами понимаете, не радовали... Я к доктору подошел: «Слушай, у тебя спирт есть? Раздай ребятам по стопочке – пусть они успокоятся хоть немного». А у меня еще с собою чемодан целый был денег – гонорар нашей сборной за канадские матчи. Говорю Тарасову: «Может, выкинуть его в иллюминатор – что зря добру пропадать. А так – подберет кто-нибудь...» Тарасов молча на меня поглядел, вздохнул и молча же отвернулся... Три часа наш самолет кружил над аэродромом – горючее сжигал. Но сели нормально. Тряхнуло, правда, сильно при посадке, но никто, слава Богу, не убился. Летчик настоящий ас был. Выбираемся наружу – по полю уже «скорые» к самолету несутся. Пожарки визжат. Девчушка из консульства подбегает, ревмя ревет: «А мы-то уж думали не дождемся вас в живых-то...»
Другой случай был тоже с самолетом. Летели мы из Цюриха. За нами из Москвы прислали самолет марки «ТУ», рассчитанный человек на 40–45 от силы. В нашей делегации было, если не ошибаюсь, человек что-то около 35-ти, кажется. Еще к нам в аэропорту подсадили не то троих, не то четверых пассажиров – они в посольстве там, вроде, работали и летели домой в отпуск. А еще добавили какого-то груза. Казалось бы, все в порядке, все уместились – и груз, и люди. Пошли на взлет... Но те, кто прислал за нами из Москвы этот самолетик, не учли, что хоккеисты всегда везли с собой из-за границы массу разной техники – магнитофоны, радиоприемники, телевизоры... И, короче, получился перегруз. Когда наш «ТУ» начал разбег по полосе, летчикам пришлось изрядно поволноваться. От земли мы оторвались буквально в последние секунды, еще бы чуть-чуть, и самолет мог выскочить с полосы, а там уже забор, за забором дома какие-то. Что было бы – вообразить страшно. Но мы над домами, над самыми крышами, в небо – вжик – и в Москву...

Олег БАЛОБИН

 

Рейтинг@Mail.ru