Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Спорт в школе»Содержание №11/2000
Архив
«У нас лучшая в мире система подготовки олимпийцев»

Анатолий Колесов:

«У нас лучшая в мире система подготовки олимпийцев»

В России сохранилась пирамида от детско-юношеских спортивных школ до школ высшего спортивного мастерства. Анатолий Колесов возглавляет комплексную группу «Сидней-2000» и о предстоящей Олимпиаде в Австралии знает почти все. Ведь он принимал участие в подготовке наших атлетов ко всем Олимпиадам начиная с 1969 г. По мнению Колесова, именно система подготовки олимпийских кадров, которая сохранилась в нашей стране несмотря на трудные годы перестройки, помогает до сих пор растить чемпионов и на равных сражаться с ведущими спортивными державами, в первую очередь с США.

– Мнения спортивных функционеров о том, сколько «золота» завоюют россияне на Олимпиаде в Сиднее, расходятся. Одни называли цифру в 27 наград, другие – чуть больше, а министр спорта Борис Иванюженков недавно заявил, что нам по плечу аж 45 золотых, и мы будем бороться за первое место.

– Я спорить с министром не стану. Может быть, у него свои расчеты. Но по расчетам моим и специалистов группы «Сидней-2000» мы впереди по итогам прошлого сезона, 1999 года – чемпионатов мира, Кубков мира и других крупнейших соревнований. В тех видах, где они не проводились, был рассчитан рейтинг участия в крупнейших соревнованиях по результатам. Олимпийцы России, если бы Игры состоялись в 1999 году, вышли бы на первые позиции с 35 первыми местами и 84 призовыми местами. Вторую позицию заняли бы американцы с 35 первыми местами и 78 первыми-третьими. Российские атлеты, как правило, в предолимпийском сезоне показывают примерно такие же результаты, как потом на Играх. По нашим расчетам, для победы на Олимпиаде нужно 35–37 первых мест. Или 85–87 призовых. Это ориентир, на который российские спортсмены должны равняться, если не будет срывов в подготовке. В той ситуации неопределенности, которая царит в нашей стране в последние годы, мы опасаемся именно этих срывов.

– Чем отличается подготовка наших атлетов в этом предолимпийском сезоне от предыдущих лет?

– Очень большие сложности были у нас перед прошлой Олимпиадой в Атланте. Россияне уже тогда могли выйти не на 26 медалей, а за 30 и быть уверенно вторыми за американцами. В этом цикле финансирование более стабильное. Хотя в период с августа по январь 1999 года никакого финансирования олимпийская подготовка не имела от государства. Мы перебивались за счет остатков средств олимпийского комитета, федераций, а главным образом нам помогли губернаторы. Мы подали сигнал СОС администрациям областей, республик, губернаторы по нашей просьбе и по собственной инициативе за свой счет отправляли спортсменов на чемпионаты мира, Европы и выделяли средства на подготовку к Олимпиаде. Здесь отличились Москва – мэр Юрий Лужков беспрекословно выделял средства на подготовку, а также Ростов-на-Дону, Самара, Волгоград, Новосибирск, Краснодар, все основные центры – а у нас 8 территорий, где готовится 70 процентов олимпийцев. Они в основном и помогали.

– Из чего вообще складывается финансирование олимпийской подготовки? Ведь в последнее время все государственные средства поступают в Министерство спорта.

– Финансирование на олимпийскую подготовку всегда более чем на 80 процентов происходило за счет бюджета. Другое дело, как поступали эти бюджетные средства. До организации министерства они поступали в Госкомитет, а затем та часть, которая должна была идти на олимпийскую подготовку, перечислялась в ОКР. ОКР распределял эти средства среди федераций. Сейчас средства поступают в министерство, а оттуда в те центры, где проводятся спортивные мероприятия. Например, если учебно-тренировочные сборы проводятся в Кисловодске, необходимые средства прямо из министерства отправляются в Кисловодск. Уезжает команда на чемпионат Европы во Францию – составляется смета, и средства перечисляются напрямую. Это несколько упростило схему получения средств. Сейчас у нас есть определенный дефицит по валютным средствам. Министерство финансов не выдает их в том объеме, который необходим, т.е. который заложен в бюджете. Правда, обещают. Но сейчас мы вынуждены планировать подготовку помесячно. Мы ее спланировали до конца, но не знаем, какое будет финансирование в августе, предположим. Поэтому каждый месяц мы вместе с министерством считаем каждый рубль, каждый доллар, срезаем, если не хватает, со слабых – тех, кто не претендует на медали. Концентрируем все внимание на приоритетных видах спорта.

– Чем отличается подготовка в этом сезоне от той, что была перед Атлантой?

– Во-первых, соревнования проходят на два месяца позднее. Во-вторых, это Южное полушарие, и там есть свои особенности. Австралия отличается очень сложной геомагнитной обстановкой. Мы проводим организационно-методическую работу со спортсменами и с тренерами и готовим их к особым условиям Австралии. Наши атлеты, используя преимущество нашей страны, которая расположена во многих временных поясах, будут готовиться на Дальнем Востоке (почти две трети команды). Правда, это тоже требует определенных вложений в реконструкцию спортивных объектов, оборудования. Вопрос пока до конца не решен, средств ни у ОКР, ни у министерства на это нет. Мы рассчитываем, что будет специальное решение правительства.

– Состояние спортбаз на Дальнем Востоке оставляет желать лучшего...

– Там были неплохие спортбазы. Мы готовили там команды к Олимпийским играм в Сиднее. Это всего в часе полета. Они строились и реконструировались в 1986–1987 годах. Конечно, уже прошло 13 лет, многое там требует ремонта.

– Как влияет геомагнитная обстановка?

– Она влияет очень сильно и на самочувствие, и на здоровье, если спортсмен вынужден долго находиться под ее влиянием. К тому же в Сиднее сильная солнечная радиация, а это опасно. Поэтому мы думаем о том, как сохранить спортсменов, чтобы они не выходили на прогулки в незащищенном виде. Нужно учесть, что там очень контрастная температура. Например, в сентябре проходили предолимпийские тренировочные соревнования, температура 24 градуса – тепло, солнечно, а через два часа может быть всего 17.

– Реакция спортсмена на такие условия может быть непредсказуемой, ведь на пике формы он гораздо больше подвержен различным заболеваниям, в первую очередь простудным.

– Да, безусловно, большие тренировочные нагрузки истощают иммунную защиту. Мы принимаем специальные меры, для того чтобы укрепить организм спортсменов. У нас есть разработки, специальные способы, которыми, может быть, не владеют некоторые другие страны. В Атланте тоже жара была, но у нас не было ни одного заболевания.

– В таких условиях очень сложно не принимать какие-либо поддерживающие организм вещества. И очень сложно в данной ситуации, когда существует километровый список запрещенных препаратов, избежать того, что было в Атланте, когда этот список изменили буквально накануне стартов. И обвинили нескольких наших спортсменов в применении допинга.

– Это со стороны американского оргкомитета и медицинской комиссии МОК было грубейшим нарушением всех правил. Ведь в конце концов суд мы выиграли. Это был выпад против России. Хотели в начале Олимпиады нас сбить с ног. Мы же первые две недели выигрывали у американцев. Потом началась эта нервотрепка, и, вместо того чтобы управлять командой, мы шлялись по судам.

– Вы уверены, что нечто подобное не повторится в Сиднее?

– Мы уделяем этому огромное внимание и ни одного витаминного комплекса или пищевой добавки, если не провели через допинг-контроль, не применяем в сборных командах. Список запрещенных препаратов действительно гигантский. И ученые, и медкомиссия МОК спорят о том, какие средства допустимы. Например, вещества против астмы. Они помогают в видах на выносливость в первые минуты сразу набрать хороший темп. Эти вещества можно применять при условии, что вы больны астмой. Так вот, все пловцы Америки – астматики. Все лыжники Норвегии – астматики. Это просто обман. Мы настаиваем на том, чтобы внести этот препарат в разряд запрещенных. Мы своим спортсменам это средство не даем.

– Если уж наш спортсмен принимал допинг, лучше поймать его у себя дома.

– Мощность нашей антидопинговой лаборатории оставляет желать лучшего. Она стара. Эта лаборатория была закуплена под Московскую Олимпиаду. 20 лет прошло, большая часть аппаратуры держится на честном слове. Новая стоит 1 млн. 200 тыс. долларов. Пока у нас нет средств, чтобы такую лабораторию закупить. В США несколько лабораторий проводят в год 25 тыс. проб, у немцев две лаборатории, они проводят 15 тыс. проб, у китайцев две лаборатории, они проводят 6 тыс. проб, мы в 1999 году провели только 900 проб.

Если бы предложили наш бюджет немцам или американцам и сказали бы: ребята, выходите с этим бюджетом на первое место, они бы просто умерли от хохота. Мы держимся только за счет того, что у нас очень сильные специалисты, многие из них остались в России, не разъехались по городам и весям. И у нас очень выносливые спортсмены.

– И все-таки многие стремятся уехать за рубеж...

– Конечно, запретить это нельзя. Нельзя же сказать спортсмену или тренеру, чтобы он всех своих знаний за рубежом не применял. Нужно условия для спортсменов подтягивать к тем, которые существуют на Западе. Например, Попова тренирует Турецкий в Австралии. Но он же не только Попова тренирует! Он сейчас всю сборную Австралии тренирует. Конечно, он отдает все знания. Потеряли его? Потеряли. Не смогли создать ему условия для работы. Я его не осуждаю. Та же гандбольная команда, 90 процентов легионеры, которые играют в немецких клубах, в итальянских, в испанских. Тем не менее они же выступают и за сборную России. Федерация гандбола, в отличие от многих других, наладила очень хороший контакт с этими клубами, с их менеджерами, тренерами. Главный тренер Максимов знает все про своих ребят, ведет с ними переговоры, переписку. А некоторые уезжают насовсем. Когда уезжает спортсмен, это обидно, но не катастрофа. А когда уезжает специалист высшего уровня, это уже плохо.

– С какого момента на Играх начался подсчет медалей, неофициальное соперничество за командную победу?

– На всех современных Олимпиадах, в которых участвовали советские спортсмены, – с 1952 года все уже подсчитывалось. И всеми. Нас обычно критиковали, что мы считаем. Но считали все. Правда, есть разные системы подсчета. Каждая страна по-своему пытается считать. Например, финны говорят: «Мы все Олимпиады выигрываем. Мы делим свои медали на душу населения. Следовательно, у нас самые сильные спортсмены». В последнее время победа определяется не числом всех медалей, а в первую очередь числом золотых. Интересно, что, когда мы выигрывали у американцев по золотым медалям, они тем не менее себя ставили на первую позицию, потому что у них было больше серебряных и бронзовых.

– Это соревнование в том, кто больше завоюет медалей, стало своеобразной политикой, доказательством силы страны, ее мощи, возможностей...

– Не в такой мере, как раньше. Но о жизнеспособности нации, конечно, это в какой-то мере говорит. Она необязательно должна быть богатой, но если она выдвигает людей, способных соревноваться и выигрывать, значит, она способна и на многое другое.

– Получается, у нас нация более жизнеспособная, если мы можем в таких условиях конкурировать с сильнейшими державами. Разве у нас лучше тренеры или спортсмены?

– Ну, во-первых, мы получили в наследство от Советского Союза лучшую в мире систему организации подготовки резервов. Ни у кого в мире и сегодня такой системы нет. Это детско-юношеские спортивные школы – нижний этаж, затем специализированные школы олимпийского резерва, потом училища олимпийского резерва, потом школы высшего спортивного мастерства. Это пирамида, где идет последовательный отбор наиболее подготовленных, наиболее перспективных. В Китае есть подобная система. Интересно, что она точно повторяет нашу, только там в 18 раз больше контингент. Есть из кого выбирать. Так что Китай скоро развернется, и нам всем тяжело будет. У них хорошие спортсооружения, хорошая спортивная медицина, традиционная китайская медицина очень распространена, великолепные базы, которых у нас нет.

– Неужели все эти школы сохранились в России в наше нелегкое время? Система не сломалась?

– Нет. В системе сломалось только одно звено – профсоюзы. Профсоюзы перестали работать со спортом, и профсоюзные школы в большинстве территорий были ликвидированы (например, в Краснодаре такие школы остались и еще кое-где). Забрали эти школы органы народного образования или Госкомитеты управления республиканские. В ряде регионов у нас значительно увеличилось число спортивных школ. Например, в Ростовской области в последнее время было создано очень много спортивных школ в селах, станицах. И второе – у нас была мощнейшая спортивная наука и медицина. Лучшая в мире. Сейчас я бы этого не сказал, но старых наработок так много, что мы еще туда лезем и по второму разу золотишко оттуда пытаемся отгребать.

– ВНИИФК тем не менее в последние годы просто в бедственном состоянии.

– Если 5 миллионов рублей выделяется на всю спортивную науку, что можно ожидать. Многие ученые ушли, уехали за рубеж. Но в целом в спорте традиции остались, личности остались, осталась система, которой в мире не существовало. Система постоянного контроля за состоянием подготовки спортсменов. Углубленное обследование, этапное обследование, текущее обследование, обследование в соревновательный период – вся эта система работает. И плюс у нас народ особенный – неприхотливый, терпеливый, не сразу ломается.

– Как вам кажется, что удерживает спортсменов и тренеров в России? Ведь многие из них работают и тренируются в России и не уезжают.

– Вот президент Федерации гимнастики Леонид Аркаев, например, говорит: «Будут выпихивать, я не уеду. Я буду работать в самых плохих условиях, но в России».

– Чем предстоящая Олимпиада будет отличаться от других?

– Австралийцы пообещали, что главной идеей нынешней Олимпиады станет девиз: «Олимпиада – для атлетов». Потому что на последних Олимпиадах слишком много внимания уделялось спортивной номенклатуре – какие гостиницы, какие машины у них будут, как их будут встречать, как кормить. Австралийцы жестко постановили: члены исполкома МОК необязательно должны ездить на специальных машинах, могут проехаться и в автобусах со всеми. Олимпийская деревня тоже в первый раз по-настоящему похожа на деревню. Это коттеджи в один-три этажа. Мы уже выбрали себе двухэтажный коттедж. Кстати, основные олимпийские объекты близко, можно дойти пешком. Там будут специальные переходы сделаны над дорогой и под дорогой. Нам это место понравилось тем, что оно недалеко от международной зоны, олимпийского парка, в то же время удалено от дороги. Еще решения нет, но пока обещают отдать его нам. Что еще нового? Теперь на Олимпиаде будет 300 номеров программы, то есть она увеличена на 29 номеров. Появились новые виды – таэквандо, триатлон, а также женское поло. Легкая атлетика тоже увеличила число видов – за счет прыжков с шестом и метания молота, где впервые на Олимпиадах выступят женщины. В велоспорте вместо 13 стало 18 видов. В Атланте была лишь 271 дисциплина.

– Но ведь Самаранч говорил, что будем сокращать...

– Например, не увеличилось число по линии Федерации гимнастики. В ФИЖ входит такой вид спорта, как батут. Они сейчас допустили на Олимпиаду одиночников – два вида. Но это за счет общей квоты Федерации гимнастики. В легкой атлетике тоже квота на количество легкоатлетов не увеличилась. А количество дисциплин увеличилось.

МОК открывает двери для профессионалов. Если бы профессиональные боксеры захотели участвовать в Олимпиаде, они могли бы участвовать. Другое дело, что их профессиональные лиги запрещают им это делать.

– С какого времени МОК допустил профессионалов, ведь раньше это запрещалось?

– Профессиональные команды выступают с 1988 года. Вообще, разница между любительским и профессиональным спортом сейчас сглаживается. Даже любители теперь получают призовые.

– Кстати, почему МОК не оплачивает призовые спортсменам, и это приходится делать странам, в которых живут олимпийские чемпионы?

– Я тоже считаю, что это несправедливо. Если артист, певец выступает на сцене, он же получает гонорар. Спортсмен выступает на арене, почему он не получает денег от тех, кто организует соревнования и эксплуатирует его?

– А кто-то выходил с таким предложением?

– Да, оно обсуждалось во времена СССР на уровне переговоров с руководителями МОК. Но они на это не пошли. Тогда речь шла о том, что это сделает спортсменов профессионалами. Теперь, когда профи допустили на Олимпиады, можно снова поднять этот вопрос.

– Тем самым МОК может реабилитировать себя после скандалов, связанных с коррупцией.

– Тем более что международные федерации уже идут на то, чтобы платить спортсменам. В легкой атлетике, например, на чемпионате мира за первое место – 60 тыс. долларов, за мировой рекорд – 100 тыс. долл. Этого раньше не было. А ведь легкая атлетика – пятая часть олимпийской программы – 46 видов. Призовые за олимпийскую победу должны быть равными – ведь американцы могут заплатить много, а россияне гораздо меньше, есть и совсем бедные страны. Африканцы вообще не могут платить спортсменам. МОК мог бы взять это на себя, одновременно запретив платить призовые спортсменам на родине. В его силах жестко установить: за первое место получай свои 100 тыс. долларов. Ведь за счет продажи телеправ МОК стал достаточно обеспеченной организацией, он от этого только выиграет.

– Что лично вы ждете от этой Олимпиады?

– Я работаю с 1969 года, принимал участие в подготовке ко всем Олимпиадам, за исключением Лос-Анджелесской. Конечно, я жду успешного выступления нашей сборной. Мы будем стремиться бороться за первое место. Мне кажется, что на этой Олимпиаде атмосфера для наших спортсменов будет более благожелательной, чем на Олимпиаде в Атланте. Надеюсь, что в Сиднее будет радостная Олимпиада. Вспоминаю Олимпиаду в Мексике. Там не было такого оснащения, сверхмодерновых дворцов, но зато была замечательная атмосфера. Они сделали все от души, так весело, так радушно. Мне кажется, в Австралии что-то подобное может быть.

Любовь Берзина

Рейтинг@Mail.ru