«ПОДНИМИТЕ ВАШУ ШЛЯПУ»
Говорят, кто-то (может, лгут!) отказался
от поездки в Солт-Лейк-Сити из-за боязни
террактов. Панически, я бы даже сказала, как-то
судорожно, при всей внешней самоуверенности и
браваде, боялись их и сами американцы. Особенно
первые дни, в начале всего. Вертолеты кружили в
небе, разные спецсредства были наготове. У меня
же было чувство, что если и найдется в эти дни
самое безопасное место на земле, то оно будет в
Солт-Лейк-Сити. И это чувство меня не обмануло.
Американцы, как люди практические,
никаким чувствам и предчувствиям не доверяли.
Они встретили Олимпиаду в полном боевом,
тщательно продуманном «вооружении». 300 миллионов
долларов было истрачено только на
«безопасность». Ни на одной Олимпиаде ничего
подобного не было. Вернее, было нечто подобное, но
куда ему там до XIX зимней Олимпиады! Тому, кто
этого не видел, не испытал, трудно даже
представить.
Секьюрити. Проверки. О них речь. При
входе в Медиа-центр белые палатки. Одна, две, три,
смотря по тому, сколько народу соберется на вход.
Показываешь аккредитационную карточку,
складываешь в протянутую тебе чашечку все, что на
тебе может звенеть – часы, ключи, значки, цепочки
и пр.
Сумку свою отправляешь в «телевизор»,
а сам, когда ручкой тебя поманит человек в
военной форме, проходишь через металлодетектор.
Не дай Бог, он красным зажжется – может, от
православного крестика на твоей шее, – тогда
отступай в сторону, руки вразлет, расстегни
куртку, пиджак, и солдат будет проверять тебя
металлоискателем с головы до ног. Вначале
спереди, потом сзади. А в это время сумка твоя уже
вышла из «телевизора», и в ней копается кто-то из
одетых в черную форму служителей. Какие
подозрительные предметы несешь? Компьютер
(ноутбук) открой, фотоаппарат открой, объектив –
покажи счет кадров, магнитофон открой, мало ленту
увидеть, надо еще нажать, показать, что она
крутится. Все, правда, делается сноровисто,
быстро, с неизменной доброжелательной улыбкой, с
вежливыми словами. Только собрался, упаковался, а
на выходе из палатки еще раз – покажи
аккредитационную карточку. И сколько раз в день
ты не входил бы в Медиа-центр, процедура
повторялась с точностью до мелочей.
Однажды я по инерции положила в сумку
маленький ножичек – апельсин надрезать.
Бдительная волонтерша, тщательно рывшаяся в моей
сумке, извлекла его вдруг из какого-то укромного
уголка и с торжеством вознагражденного усердия
подозвала военного: вот, мол, смотрите. Он
раздумчиво крутил мой ножичек в руках, меряя
лезвие на ладони, сомневался в чем-то. Я трогаю
пальцами лезвие, показываю ему: вот, видите,
совсем тупой, пальца даже не обрежешь. Наконец,
строгий страж махнул рукой: что же, мол,
проходите. С той поры я не рисковала брать
ножичек с собой.
Рассказывали, что этих волонтеров на
проверке на входе, на всех, наверное, входах
меняли каждые 3–4 дня, чтоб они от привычной
однообразной работы не теряли усердия и
бдительности.
Военных на входе в Медиа-центр
особенно занимала моя кепка. Обычная кепка из
искусственной кожи с ушками – в Москве они на
каждой второй женщине. А в Солт-Лейк-Сити
подобных не встречалось. Так вот каждый раз,
когда я проходила металлодетектор, солдат
показывал мне рукой: приподнимите, снимите вашу
шляпу. Я приподнимала послушно, ничего оттуда,
естественно, не вываливалось, а заглянуть под
подкладку: не спрятано ли там чего запретного,
никто не догадывался. И вот в один прекрасный
день после такого приподнимания моя кепка
мистически исчезла. То ли я поспешила к
потрошимой сумке, то ли еще что произошло. Спустя
час-другой я весь обширнейший Медиа-центр
обегала не по одному разу. Кепки нигде не было.
Каждый день потом из оставшихся шести или пяти
ходила в так называемую комнату забытых вещей,
перерывала гору шапок, шарфов, утерянных кем-то.
Кепки не было. Америка решила взять что-то на
память у меня. К чему бы это?...
А теперь представьте себе, что
подобному досмотру, о котором я столь подробно
рассказала, подвергался каждый человек,
пришедший на олимпийские объекты. Каждый. Будь то
зритель, функционер, тренер, спортсмен,
журналист. Какая гигантская работа. И никто не
роптал. Зрители иногда за несколько часов до
начала соревнований выстраивались в живописные
и жизнерадостные (да, да, смех на каждом шагу)
очереди. И, что греха таить, случалось, попадали
на трибуны далеко не к началу соревнований. Хотя
билеты стоили ох как недешево.
Кстати, на улицах города негры
(почему-то именно негры, хотя в штате Юта их очень
мало) громкими голосами предлагали билеты по
цене, как бы мы сказали, спекулятивной. Но здесь
это не возбраняется.
Что же касается проверок, то мало еще
личных досмотров. Если вы на автобусе-шатле
отправились на спортбазу в горы, то по пути
непременно на каком-то пункте его остановят
военные, прощупают специальными инструментами и
сверху и снизу, а потом еще зайдут в салон и у
каждого посмотрят его аккредитационную
карточку.
И ни для кого, повторюсь, не делается
исключений. Зритель ты, журналист ли, функционер
известный... Американский болельщик относится ко
всему этому на удивление спокойно. До некоторых
горных спортсооружений автобус-шатл
недотягивает, и стоянки для машин –
безразмерные! – расположены ниже. И тысячи,
десятки тысяч людей (детей много) спокойненько
поднимаются в гору на несколько подчас
километров. Потом также дисциплинированно, иного
слова не подберешь, спускаются вниз. Ни толкотни,
ни раздражения, ни спешки. Улыбаются,
переговариваются, идут. А чуть ниже их ждут или
собственные машины, или один за другим подходят
автобусы. Чего торопиться. Не сел в этот – вот он,
следующий. Об американских зрителях будет еще
разговор.
А пока я пристально и внимательно
всматривалась во все эти организационные приемы
и благоустройства и все прикидывала: а как у нас
можно было бы сделать нечто подобное. И честно
сказать, не находила точки опоры. Наверное,
прежде всего для всего этого порядка и прочее
надо быть богатым. Богатой стране с
состоятельными людьми. Хотя, вне сомнения, в США и
бедных немало. Но не они делают погоду.
Высоко в горах мало сделать отвечающую
мировым стандартам горнолыжную трассу да
искусственный снег для нее заготовить на всякий
случай. Нужно еще соорудить сборные из металла
удобные трибуны на 2–3 десятка тысяч зрителей,
огромный экран, по которому крупным планом
показывать, что там горнолыжник вытворяет на
трассе. И еще большое светящееся информационное
табло. И для зрителей, и для журналистов чтоб все
удобства. В многочисленных белых палатках
величиной с ангар – кафе, магазинчики, отдельно
– пресс-центр. Чудо эти палатки. Они надувные,
возможно, не берусь судить. Но внутри тепло как в
доме, настелены полы, конечно же, свет ярчайший. И
еще одна немаловажная деталь – ряды уличных
туалетов в таком количестве, что никаких
очередей перед ними ни разу не видела.
И так на каждой базе в горах, куда бы вы
ни приехали.
Нина ШКОЛЬНИКОВА,
наш специальный корреспондент
СОЛТ-ЛЕЙК-СИТИ–МОСКВА
|