СУБЪЕКТИВНЫЕ ЗАМЕТКИ

ШТАТ ЮТА.
XIX ЗИМНЯЯ ОЛИМПИАДА

Продолжение. Начало см. № 7, 8/2002

В Олимпийской деревне

Драма Ростовцева

Хочешь не хочешь, а приходится прервать – когда-то надо это сделать – свои благостные заметки об Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Это душе так хотелось, чтобы все было празднично и мирно, пусть в жесткой непримиримой борьбе, но по-честному. Чтобы так и жаждалось воскликнуть: «О спорт, ты мир!»

Но читатель-то знает уже досконально, что никакого мира не было ни на аренах, ни вокруг них. У нас тут в России бушевало протестное общественное мнение. И надо, настоятельно необходимо автору, хотя и пишущему субъективные заметки, как-то объясниться насчет всего скандального, обидного, несправедливого, что случилось на Олимпиаде, омрачив ее лик, отодвинув на второй план блестящие подчас победы, великие или ставшие великими имена.

Первая небольшая тучка, предвестница бури, как выяснилось позже, появилась на горизонте, едва мы ступили на американскую землю: нашу лыжницу Баранову не допустили до стартов, нашли допинг и уже отправили домой. Молодая наша надежда... Когда нашли, кто, как отреагировала наша делегация? Казалось, мало кого эти вопросы в тот момент интересовали. Все было еще впереди – главные старты, праздник победы. Что там Баранова! У нас пока еще хватает сильных лыжниц. Руководители наши были, судя по всему, безмятежны...

Но вскоре последовал еще один удар по нашей сборной, чувствительнее и скандальнее предыдущего. В первый день соревнований биатлонистов в гонке на 20 км, буквально за час до ее начала, комиссия Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) взяла кровь на допинг у нескольких спортсменов, в том числе и у бесспорного фаворита гонки нашего Павла Ростовцева, чемпиона мира. Не знаю, как у других, но у Павла это был второй забор крови за три дня. Да взяли у него крови на сей раз столько – три пробирки по 50 миллилитров, что не у каждого еще донора возьмут. Недаром некоторые газеты называли Олимпиаду «Игры на крови». Чем, как не желанием в буквальном смысле обескровить нашего почти бесспорного претендента на медаль, вызван такой немыслимый допинг-контроль. Да, по правилам ВАДА имеет право брать пробу перед стартом, но не из снежной же поляны брать человека, когда уже все мысли его о старте, предстоящей гонке, когда он весь натянут, как лук, на борьбу. И к чему столько крови, да еще забранной, говорят, какой-то нарочито толстой иглой.

Обескровленный (буквально) Павел, к тому же психологически, наверное, надломленный, не смог показать того, что мог и должен был. Оказался шестым.
Вспоминаю одно его интервью по телевидению уже после Олимпиады, когда он сказал, что не было у него в Солт-Лейк-Сити ни одной, подумайте, – ни одной сколь-нибудь светлой, «положительной», как он выразился, – эмоции. Сердце сжимается от сочувствия.

Врач команды Олег Жуков категорически, очень решительно осудил все происшедшее: «То, что сделали с Ростовцевым за последние несколько дней, – высказывался он в «Советском спорте», – иначе как вредительством назвать нельзя. Зачем брать у него столько крови? Он что, на операцию ложится? Зачем делать это за час до старта?.. Подобный забор крови накануне старта сказывается и на давлении, и на общем физическом состоянии – на всем».
А где же ты раньше был, дорогой доктор? Почему не сумел защитить, оградить – любыми способами – своего подопечного?

Вот Лев Марков, председатель Федерации спортивной медицины, в недавнем прошлом главный врач Первого врачебно-физкультурного диспансера, на множестве Олимпиад побывавший (мы в своей газете, кстати, публиковали его воспоминания об этом), так пояснил ситуацию: «Виновников допинговых скандалов (а ведь были еще и другие. О них позже. – Н.Ш.) не нужно искать на стороне. Когда перед стартом «затравили» Ростовцева, вспомните, как невнятно мямлили слова протеста члены нашей делегации? Потому что они понимали: беспредел, который учинили с нашим спортсменом, а потом и с другими – на их совести. Почему они допустили, чтобы меньше чем за час до старта Ростовцева и других отлавливали в стартовых городках и терзали их допингами морально и физически? Нашим врачам и руководителям нужно было осуществлять прикрытие спортсмена от того момента, как он встал с постели, и до тех пор, пока он не вышел на дистанцию. Этим должен заниматься специальный человек. Когда я ездил на Олимпиады, эти функции лежали на мне. И без ложной скромности могу сказать, что никаких дисквалификаций не было. Хотя попытки «наехать» на наших олимпийцев происходили регулярно – ну не могут нам простить наших побед!»

Да, очень вяло реагировало руководство нашей делегации, олимпийское наше руководство, главы федераций на случай с Ростовцевым. Ну, лишились мы золотой или серебряной медали, но Виктор Майгуров получил бронзу, и слава Богу. Не надо ни с кем ссориться. Президент МОК – новый человек. Президент ОКР Л. Тягачев – тоже, В. Смирнов – первый год вице-президент МОК. Заново строятся отношения. На годы, может быть. Стоят ли они одной, даже золотой медали!
Не захотели ссориться, протестовать, отстаивать свое достоинство, наконец? И получили по полной программе.

Зигзаги фиг.катания

Не берусь судить о летней Олимпиаде, но на зимней каждый вид спорта как бы штучный. На особинку. Герои бобслея во внушительных шлемах, забавные «метельщики» на керлинге, лихачи и классики горнолыжных трасс...
Но как бы высоко ни ставили их зрители, как бы ни любили, есть среди них, даже среди них, свои аристократы. Это хоккей и фигурное катание. Вокруг них ажиотаж особенный.
Годами и десятилетиями, соединив умение в физической подготовке с богатой нашей балетной, танцевальной культурой, с культурой вообще, мы сумели сложить такую школу фигурного катания, таких иметь тренеров и спортсменов, что стали способны выигрывать чуть ли не все медали во всех видах. Мир давно это раздражает, надо признать. Особенно американцев и канадцев, англичан, которые издавна считали и считают этот вид спорта как бы своим.

...Первыми на лед вышли пары. Мы надеялись, ждали, не сомневались, что победу здесь одержат наши Елена Бережная и Антон Сихарулидзе. Одиннадцать Олимпиад подряд мы не уступали в парах первую ступень пьедестала почета. И на сей раз так должно было быть.
Елена и Андрей – прекрасный дуэт. Мало сказать – прекрасный. Они так трогательно дополняют друг друга, так артистичны, и мастерство высочайшее. Их новая произвольная программа «Медитация» на музыку Жюля Массне заставляет на время забыть обо всем окружающем.
Конечно, судьи поставили их на первое место, несмотря на крошечный сбой у партнера, когда он приземлился на обе ноги в двойном акселе. Судьи обычно снижают за это оценку от 0,1 до 0,2 балла. Пустяк. К тому же в короткой программе Елене и Андрею все шесть судей дали первое место. Все? Дело сделано? Наше первое на Олимпиаде золото – в кармане? Не спешите...
На лед – по жребию так выпало – выходит канадская пара, основные наши соперники канадцы Джейми Сале и Дэвид Пеллетье. Зал замер.

Что ж, ничего не скажешь, катание канадцев было безупречным, что называется, без сучка, без задоринки. Но программа, сама их программа настолько банальна, невыразительна, в ней недостаточно оригинальных или трудных элементов. Не чемпионская программа, как ни посмотри. Но вот смолкла музыка, и еще до появления оценок судей, не уходя со льда, Джейми и Дэвид повели себя как победители, как уже состоявшиеся олимпийские чемпионы. Неважно, что судьи дали первое место Елене и Антону, если теперь они поставят на первое место канадцев, то наши россияне, поскольку выступали раньше, окажутся на втором.
Боже, что тут началось! Зал ревел. Джейми плакала и смеялась, обнималась с партнером, они поздравляли друг друга, Сале становилась на колени и целовала лед в знак священной благодарности. Когда на одной из пресс-конференций спросили Тамару Москвину, тренера Бережной и Сихарулидзе, как она расценила такое поведение Сале и Пеллетье, какие эмоции оно у нее вызвало, ответила: «Знаете, как молодежь говорит: «У каждого свои «примочки». Канадская пара проделывала подобное не раз – объятья, восторг, взывание к публике. Все это актерские штучки, не более того. Я считаю, мои ученики ведут себя скромнее, достойнее».
А оценок, заметим, все не было. Судьи, как видно, тщательно взвешивали свой вердикт.
Наконец, появились оценки за технику – они были выше, чем у нашей пары. И децибелы восторга взмыли вверх. Оценки за артистичность ниже – зал насторожился. И вот оно: судьи ставят канадцев на второе место.

Нет, не заставляйте меня рассказывать, что тут было. Не в силах передать. Более того, с той поры, с той минуты, город, казалось, забыл обо всей остальной Олимпиаде, ее рекордах и неудачах. Только и было разговоров, что о несправедливости судей в фигурном катании относительно пар. Все те мои немногие контакты с местными людьми, кто хотя бы как-то умел изъясняться по-русски, только и сводились к тому: почему, почему поступили так несправедливо с канадскими фигуристами. Объясняю: у них программа совсем невыразительна, примитивна, по сложности отстает, к тому же в короткой программе они проиграли... Куда там?
Вечером включаю телевизор и, не зная языка, попадаю в родную обстановку. У нас тоже так поступают определенные общественные силы, когда хотят добиться нужного для себя решения. Идет опрос людей – на улицах, в магазинах. Настырный такой опрос: кто лучше – русские или канадцы? Где справедливость? Потом очередь за «специалистами», их долгие рассуждения с выкладками: не достойны русские золотой медали! Такая прямолинейная, примитивная обработка общественного мнения, что и языка не надо знать, чтобы отчетливо увидеть: давят «пиплом», народом то бишь.
Но что давить?! Так, если пар выпустить! Излить досаду. Олимпийские правила незыблемы: решения судей не отменимы.

И тем не менее скандал, раздутый американцами, их опросами, различного рода демонстрациями, заявлениями, был столь велик, что вопрос вынужден был рассматривать Совет ИСУ. И после него – опускаем разного рода заявления и высказывания, как совсем уж несущественные – президент Международного Союза конькобежцев (ИСУ) итальянец Оттавио Чикванта твердо сказал: «Мне кажется, американская и канадская зрительская аудитория слишком эмоциональна. По-человечески я могу понять поклонников Сале и Пеллетье. Но пока я стою во главе ИСУ, судейство будут осуществлять профессионалы, а не зрители и журналисты».
Казалось бы, точка в скандале поставлена и говорить тут больше не о чем. Но не тут-то было.
Время шло, уже мужчины откатали свои программы, а скандал вокруг парного катания все крепчал. Никак не могли канадские и американские специалисты и болельщики примириться с происшедшим. Американский рефери Рон Пфенинг письменно обвинил одного из арбитров в необъективном судействе, направив свою жалобу в ИСУ.
ИСУ решило провести в течение четырнадцати (!) часов свое внутреннее расследование – «из уважения к общественному мнению». Сдалось, значит? Слова Чикванты: «...пока я стою во главе...» повисли в воздухе. И тут так кстати подоспело признание (то ли письменное, то ли устное – разные люди разное говорили) французской судьи Мари Рене ле Гунье. Она уверяла, что на нее оказывала давление ее собственная федерация, чтобы она, ле Гунье, поставила нашу пару на первое место. А за это якобы – длили догадку досужие журналисты – наш русский судья поставит на первое место в танцах чемпионов мира Марину Анисину и Гвендаля Пейзера, отстаивавших честь Франции.

В другой раз Гунье утверждала, что она чистосердечно, сообразуясь только со своей совестью, поставила Бережную – Сихарулидзе на первое место, за что и получила уже в холле гостиницы грубый наскок канадского арбитра-женщины, угрожавшей, что ле Гунье впредь вообще не будут допускать до судейства.
Что тут было правдой, что полуправдой или прямой ложью, чьи интересы, переплетенные в тугой нераспутываемый клубок, столкнулись, разобраться невозможно. У меня было впечатление, что каждый трактовал ситуацию, как хотел. Наша делегация отмалчивалась, по крайней мере публично – ни одной встречи с журналистами по этому поводу. И они, иностранные, конечно, тянулись в наш олимпийский пресс-центр с одним единственным, но многогранным вопросом: как русские реагируют на все происходящее, что думают предпринять? Ведь в открытую раздавались предложения и даже требования отобрать золотые медали у наших и отдать их канадцам.
Пресс-центр наш также молчал. То не было на месте в нужный момент уполномоченных людей, то не было тех, кто знал английский... Потоптавшись в дверях, журналисты разных зарубежных изданий убирались восвояси. Что они думали при этом? Не так ли: «Странные эти русские. Словно не об их золотой медали идет речь. Им что, все равно?»
Весь этот шум и суета, конечно, были неприятны и унижали. Но медаль-то у нас в кармане, заслуженная медаль. Куда она денется. Судью там, если она что-то неправильно или не так делала, могут наказать, отстранить, да хоть четвертовать, но результат от этого не меняется. Подумайте сами, если бы в футболе отменяли гол с пенальти только потому, что судья назначил его в сомнительной ситуации. Что осталось бы тогда от спорта как такового?

Мы сидели вечером в «Дельта-центре», наслаждались мужским одиночным катанием, болели за наших и, честно сказать, всерьез ни о чем таком не тревожились. А напрасно.
Утро следующего дня принесло нам новость, от которой, как говорится, хоть стой, хоть падай. То ли всю ночь, то ли утром рано-ранехонько сам МОК заседал неусыпно по поводу результатов парного катания. И, надо думать, после долгих и мучительных дебатов принял «мудрое» решение: оставить золотые медали нашим ребятам (а куда деться!), но одновременно... дать те же золотые медали Сале – Пеллетье.
Немая сцена, как в «Ревизоре».
Говорят, что против этого решения МОК был только один голос (Китай). И один воздержался (Россия, Смирнов).

Чуть отвлекаясь, скажу, что за это «воздержание» в адрес Смирнова было много критических нареканий: вот, мол, не защищает наши интересы. Но справедливости ради нельзя же не сказать, что по правилам МОК член его обязан не подавать «голос», когда вопрос касается его страны...
Американцы и канадцы ликовали. Уж как ликовали! Умеют они это обставить. После завершения состязаний в оригинальном танце выволокли на лед пьедестал почета, расстелили дорожки как положено. И стали заново, куда более длительно и торжественно, с торжеством вернее, проводить церемонию награждения пар. И на мониторах без конца, без конца счастливые лица, слезы и улыбки канадцев и... наших, а что делать?
Господи, какие же чувства обуревали душу: недоумение, унижение, разочарование... «Все последние дни чувствовал себя как оплеванный», – скажет позже Сихарулидзе.
А китайская пара, занявшая в соревновании третье место, не явилась на эту квазицеремонию. Могла себе позволить не явиться.
А мы? Как же бы не явились мы? А вдруг зритель бы подумал, что нас просто лишили золотых медалей... Может, и в самом деле так. Не знаю.
Ну а какова была наша официальная реакция? Президент ОКР, руководитель делегации России на XIX зимних Олимпийских играх Леонид Тягачев сделал официальное заявление, где подчеркнул, что «никаких протестов с нашей стороны не последует, мы уважаем решения МОК и международных спортивных организаций и конкретно это решение».

Так-то вот. А президент Федерации фигурного катания России Валентин Писеев, не скрывая озабоченности судьбой еще предстоящих номеров программы, так отреагировал на беспрецедентный прецедент: «У нас впереди танцы и женское одиночное катание. И я не знаю, какой бы была реакция, если бы мы подали протест. Надо согласиться с тем, что произошло, и уже после разбираться, кто прав, кто виноват».
Ну это, заметим в скобках, путь известный: после драки кулаками...
Как расценить эти позиции: как мудрость, сдержанность? Или слабость, неумение (или нежелание, быть может?) постоять за себя, за своих, за справедливость в конце концов. Ведь если даже без голоса несчастной француженки в произвольном катании посчитать счет как равный 4:4, то ведь в короткой программе наша пара выиграла шестью голосами. Так что было за что побороться. Но не захотели ссориться, проявлять принципиальность, идти против силы, авторитета, спутать свои предварительные расчеты. Добром это не обернулось, увы.

На войне как на войне

Мой давнишний коллега и приятель, муж известного тренера фигурного катания, там, в Солт-Лейк-Сити, когда мы случайно встретились, все мне как по полочкам разложил, еще и скандал не разгорелся. На танцах судьи от таких-то таких стран, поэтому победят скорее всего Анисина и Пейзера. А у женщин – одна из американок, которая не упадет. Слуцкой первое место не дадут.
Мне расхотелось ходить на фигурное катание. Если все почти уже известно, сговорено, какой это спорт?! Тут не воскликнешь: «О спорт, ты мир!» Скорее уж: «О спорт, ты битва, война!»
И если хочешь выиграть в этой войне, то должен быть на голову выше всех, против всех, если хотите. Как это сделал самым блестящим образом Алексей Ягудин. Вы знаете, меня поразило его пространное и откровенное интервью, что давал он на другой день после победы. Конечно, он был счастлив, рассказывал, как шел к победе, о замечательном тренере своем Татьяне Анатольевне Тарасовой, о трудностях... Казалось бы, ты на вершине, в упоении – прости врагов своих, встань, уже встал над ними, забудь старые обиды, пусть не теребят они тебе душу, не отнимают лишней силы.

Но нет, я потом только до конца поняла, он все еще был там, на войне. И потому говорил и говорил о том, как вредил, как мешал, как унижал, как уничтожал его, Алексея, первый его тренер Алексей Мишин. Вспоминал даже такую деталь, что на всех значительных соревнованиях Мишин, уже когда они разошлись, разбежались и, судя по всему, враждовали, всегда вставал у бортика в том месте, где Ягудин должен был делать особо трудный прыжок. Чтобы смутить, сбить своего бывшего ученика, которого теперь, по словам Ягудина, он называл бесталанным, слабым, ни на что не годным...
И еще ужасную (для меня по крайней мере) вещь сказал Алексей в своем интервью: «Как хорошо, что среди судей не было российского тренера, тогда бы мне не победить». Ему вторила и тренер Тарасова: «На этих соревнованиях не было русского судьи. Если бы он входил в судейскую бригаду, Леша был бы на втором месте».
Но что-то тут все-таки не так, согласитесь. И все-то, все перемешалось. Наши фигуристы, в большинстве, живут и тренируются в Америке, они даже интервью после выступлений дают по-английски, и не проси перейти на родной русский – отошьют запросто. Они все очень симпатичные ребята – интеллигентные, добрые, образованные. Красивы и обходительны. Но любуясь ими, я спрашиваю себя: за кого они выступают на этих соревнованиях – за себя, или за Россию? Что чувствует россиянка Марина Анисина, когда в честь ее победы играют французский гимн?

Я понимаю, время меняется, мир идет вперед, все больше интегрируется. И, вероятно, многие процессы в нем, которые мы привыкли воспринимать как данность, далеко отходят от первоначальных своих основополаганий.
Когда-то – честь, теперь – деньги. Говорят, Сале – Пеллетье, когда им дали дубликаты золотых медалей, сразу же заключили контракт на кругленькую сумму. Было за что бороться. Не за пустое же первенство только.
Да и другие чемпионы, сумей они ими стать, в самых разных видах спорта не в убытке. Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги бег конца... Коммерсализация спорта это называется.
И я согласна с «Комсомольской правдой», которая написала в одном из своих специальных выпусков: «...на Олимпийских играх идет война, а на войне нужно биться за своих до последнего патрона, а если не помогает – бросаться на амбразуру. На войну нужно посылать делегацию профессиональных бойцов (дипломатов, юристов, экспертов-медиков), умеющих сражаться во враждебном окружении. Нужно посылать и разведчиков, в том числе и невидимого фронта».
Главное же, добавлю от себя, держаться всем вместе, единым целым, где все свои и каждый другому помощник. Так ли это у нас получалось?