Все. Теперь уже все.
Стало окончательно ясно, что наше
государство никогда не отступится ни от одного
из своих принципов. Политику, которую оно
проводит, оно будет проводить любой ценой. И не
важно, кто пострадает: пенсионеры, сельские
учителя, чернобыльцы. Боевики-бандиты-террористы
просчитались. Твердость государственных
принципов не поколебала даже угроза гибели
тысячи детей. К сожалению, события в Беслане я
теперь вижу именно так.
Из всего того, что мы сегодня уже знаем
про Беслан, один факт не находит себе никакого
объяснения, кроме самого чудовищного. Зачем
руководители антитеррористической операции с
самого начала почти в четыре раза занижали число
заложников ? Ссылка на первоначальную ошибку
рассчитана на людей, далеких от школы. Списочный
состав школы – документ, продублированный во
многих кабинетах: от директорского до кабинета
начальника роно. Получается, в оперативном штабе
знали, что заложников не 300, а больше тысячи. Тем
более что боевики этого и не скрывали. Очевидно,
что это была дезинформация. Но с какой целью?
Какую роль отводили ей специалисты по
антитеррору? Мне не уйти от этого вопроса.
У меня есть единственное объяснение.
Оно разрушает меня. Но другого нет. Число
заложников занижали, потому что сразу решили:
жертв не избежать. А чем меньше первоначальное
количество заложников, тем меньше жертв. Логика,
наверное, была такой.
Потом истинное число заложников все же
было названо. После штурма оно поделилось на
раненых, убитых и пропавших без вести.
Официальные лица называли точные цифры. А потом
оказалось, что вовсе и не точные. Число убитых
стало уменьшаться, а число пропавших без вести –
расти: Мы понимаем, что объяснений этому может
быть множество. Но официальные лица не снисходят
до объяснений. Почему? Может быть, по той же самой
логике: жертв должно быть меньше? Но есть в этой
истории с просчетом
боевиков-бандитов-террористов еще один поворот.
Он произошел почти в эти же дни. Государство
фактически предало школу. Не ради политических
принципов и амбиций, а ради экономических
интересов. С подачи Минфина был, по сути,
переписан Закон «Об образовании» 1992 года.
Зачастую на практике закон этот не выполнялся. Но
им был задан очень важный вектор
государственного отношения к образованию, школе,
детству. Государство позволяло школе жить по
своим, особенным законам. Просто потому, что там,
в школе, - дети. Но этим летом был подготовлен
новый вариант закона. Он прошел сразу три чтения
в Думе, был одобрен Советом Федерации и за
несколько дней до событий в Беслане подписан
президентом. С этого дня прав у школы осталось
ровно столько, сколько даст начальство. Школы как
особенной, охраняемой государством территории
детства больше нет. Школа осталась одна со своими
тяготами. Так же как после всех митингов,
траурных речей, заверений в вечной памяти
останутся наедине со своим горем бывшие
заложники и их родные. Теперь даже по закону в
нашей стране детство приравнено ко взрослой
жизни. Об этом и говорит новый Закон об
образовании – закон образца лета 2004 года. Вы
скажете, что я очень жесток?
Да и еще раз да. Потому что я вижу то,
что вижу: кто-то там наверху заранее оставил в
живых лишь четвертую часть заложников. Потому
что я хотел бы, чтобы ради детей государство
нарушило принципы антитеррористической борьбы.
Как не менее желал бы, чтобы на территории
детства правили законы педагогики, а не
бюджетного кодекса.
Артем СОЛОВЕЙЧИК |